Кисятина у моих родителей породистая. Взята была на развод, но неудачный окот закончился эндометритом, перитонитом — операция и дальнейшая невозможность производить потомство.

В результате бездетного существования кисятина разъелась, как небольшой динозавр в шерсти, сохранив, однако, и силу, и маневренность. Во всяком случае, воробьев, летящих на высоте двух метров, она «берет» с места.

И вот сидит мой папа, ест малосольную горбушу. Это кисятина любит, мням-мням. Она подходит ближе и умильно мяукает, глядя на отца ненавидящими желтыми глазами и требуя отдать ей шкурки. Отец раздраженно отмахивается, мол, надоела, не мешай.

Кисятина окидывает его бешеным взглядом, соображает, что такие габариты ей не осилить, и с грацией бегемотихи из Диснеевской «Фантазии» семенит в прихожую.

В открытую дверь папуле хорошо видно, что эта скотина с наглой мордой пристраивается попсыкать аккурат над его ботинками.

Папка с руганью бежит в коридор, и тут же ему впротивоход мчится пушечное ядро в шерсти: кисятина залетает на стол, хватает свои законные шкурки и ныкается за диван, откуда вскоре доносится довольное чавканье и урчание.