От последней Маняха прячется где только придётся. Даже если это "где" - на микроволновке, которая прикручена высоко на стенке кухни.
— Слазь давай, — говорю я кошке, а та делает вид, что ей сильно надо поковырять в цветочном горшке.
— Сейчас, доковыряю... Собаки ещё здесь живут?
— Прекрати копаться в цветке, он от этого усыхает. Иди на диванчик, там тебя никто не тронет. Собаки здесь и всегда здесь жить будут. Они тебя не тронут.
Впрочем, я не права. Это Куба с Лялей Маняху не замечают, а новенькая Эльза... Она тут же подлетает к кошке. Эльза никак не поймет, что страх - это ради жизни на Земле.
— Дай я тебя укушу! Ну, дааай!
— Пошла вон, дура! — извернулась Манька головой между задних лап. Вывернулась наизнанку и ещё умудряется передней лапой махать, — Только тронь попробуй, глаза выцарапаю!
— Ну ты чо такаааая! Дай укушу, тебе что, жалко?
— Иди Ляльку кусай, а меня не трожь.
— Я Ляльку уже кусала, она больше не хочет, и Куба не хочет. А ты некусанная. Дай!
Кошка достаёт её своей когтистой лапой по носу, Эльза пищит, Маняха срывается к двери в туалет, где для неё вырезана спасительная дырка. Эльза, не смотря на боль, несётся за ней. Ляля и Куба - за Эльзой.
Одним словом, весело к нас в доме... Главное, чтобы не ночью.
— Зараза! — раздается из дырки в двери.
— Где? — радостно суёт Эльза морду в узкую темноту ванной комнаты и ещё раз больно получает по носу.
— Здесь! — верещит кошка.
— Давай её поймаем!
— Дура! Это ты!
— Оооо, давай меня ловить! — не вдается Эльза в тонкости оскорбления и снова втыкает морду под дверь ванной комнаты.
Маняхе надоедает неубиваемая Эльза и она отступает в темноту комнаты. Вскоре оттуда раздается хруст кошкиных плюшек. Маня снимает стресс чисто по-женски.
— Ешь? — спрашивает изнутри ванной комнаты Эльзина голова, которая всё-таки пролезла в узкую щель под дверью, — а мы тут голодные. А ты чего ешь?
Кошка продолжает молча хрустеть сухими плюшками, повернувшись спиной к собачьей голове.
— Ты зачем ешь? — не унимается голова, — Я вот не ем.
Маняха перестает хрустеть. Она подходит к голове, которая начинает судорожно дёргаться в попытках воссоединения с туловищем. Туловище осталось в коридоре, а голове мешают уши.
Попытки Эльзы выбраться из щели больше похожи на эпилептический припадок. Она вся дергается, выталкивая себя всеми тремя лапами обратно в коридор. От напряжения голова застревает ещё больше.
— Я ем, потому что у меня нервная почва. И причина этой почвы - ты. Ферштейн?
Эльза ничего не ферштейн. Она выдохлась, пытаясь вытащить собственную голову. Наконец, случайно голова поворачивается на бок и - ура - выскальзывает в коридор.
— А меня тоже бывает неровная почва, — трясет головой Эльза, проверяя у головы наличие зубов и остальных ушей, — Я знаю, что это такое. Как мама с тётькой Сашкой уйдут из дома, так у меня неровная почва и случается. Прям сильно неровная. Прям ну очень.
— Нервная.
— Ну да, я и говорю. Почва. Неровная. Прям колбасит всю. А они уйдут, и даже не поцелуют на прощанье. Прям сильно обидно.
Маня немного помолчала.
— Я тебе говорила, что ты балда?
— Говорила.
— И какой ты сделала вывод?
— А?
За дверью раздалось отчаянное "оуууууф" и снова на столешке возле раковины захрустели плюшки. Маняха продолжила выравнивать свою сильно неровную почву.
Эльза немного посидела перед дверью, почесала задней лапой переднее ухо, вздохнула, пожала плечами и... отправилась искать приключения на свой тощий зад. Тощий - потому что толстеть ей ни под каким видом нельзя. Ради её жизни на Земле.
А ещё Эльза уверена, что все цветки в доме зря занимают место. Даже тот, который на микроволновке растёт.
— Потому что на нём мясо не растёт, или хотя бы рыба.
Сегодня Яна записала Эльзу на консультацию к уральскому светиле ветеринарии. Дистанционно, по снимку лапы и результатам анализов. Имя Светилы я не знаю, но, когда будут подробности, всем всё сообщу.
На фото Маняха утешает Кубу, застрявшего в дырке туалетной двери.
Свежие комментарии