Старик и пес

— Почем бультерьер, дед? — со смехом спросил кто-то.

— Лайка это, — хмуро сообщил старик. — Чистой породы. Три года отроду... Эй! — он вдруг ухватил меня за рукав костлявой рукой. — Возьми пса. Хороший пес, молодой.

 

***

— Котик, вставай! Я опаздываю!

Я перевернулся на другой бок и, накрыв голову подушкой, недовольно проворчал:

— Люда, ну сколько можно? Какой я тебе котик? Мне сорок уже скоро.

— Олег, вставай говорю! Опоздаю ведь!

— А может ты на такси? Мне сегодня только к десяти, а совещание вообще в одиннадцать. Еще целый час мог бы спать.

— Ну не-е-т, котик, — заканючила Люда и, присев на кровать, потрясла за плечо, — отвези-и-и. Такси не дождаться, да и не люблю я на такси, ты же знаешь.

Я нехотя поднялся и, на ходу натягивая джинсы, попросил:

— Свари тогда кофе, пожалуйста, я пока душ приму.

***

Повернув примерно раз сто ключ в замке зажигания, я вынес вердикт:

— Придется на метро.

Недовольная Людмила шагала впереди в маршевом темпе, выстукивая все свое негодование двенадцатисантиметровыми шпильками. Я еле поспевал за ней, все еще пытаясь проснуться.

У входа в метро собралась очередь из желающих попасть на работу.

— Да, лучше бы такси подождали, — пророптал я.

— Ну что ты! В час пик такси не дождаться, — буркнула Люда, ловко маневрируя между пешеходами.

Под ноги бросился чей-то пес. Я чертыхнулся, едва не споткнувшись, вот было бы здорово упасть в этой давке!

Пес обмотал мне ноги своим поводком из пеньковой веревки и, довольный результатом, завилял хвостом. Я, негодуя, проследил до другого конца поводка и уперся взглядом в древнего, сгорбленного старика, который поспешно ослабил поводок, чтобы я смог выпутаться.

— Простите, — сипло прокряхтел он и, сдвинув седые, лохматые брови, сгорбился еще больше.

Молодой пес уже крутился под ногами других прохожих, а старик с усилием подтягивал веревку скрюченными артритом пальцами.

— Куда, шельма? — хрипло говорил он и снова тянул к себе самодельный поводок.

Дед казался совсем дряхлым, и было совсем непонятно, зачем он здесь стоит, да еще с собакой.

— Почем бультерьер, дед? — со смехом спросил кто-то.

— Лайка это, — хмуро сообщил старик. — Чистой породы. Три года отроду... Эй, — он вдруг схватил меня за рукав костлявой рукой, — возьми пса. Хороший пес, молодой. И ты вроде ему…

Дальше я не расслышал, потому что Люда, ухватив меня за рукав, потащила сквозь толпу.

— Ну ты что застыл? Бомжа с собакой никогда не видел?

— Погоди.

Я вернулся и, достав из кармана пару мятых сотенных бумажек, подал старику.

Но тот неожиданно отказался и, слабо мотнув головой, сказал:

— Не надо, добрый человек. Возьми лучше пса.

— Котик, ну пойдем же! — Люда схватила меня за руку и проворчала: — Да что на тебя нашло?

Неизбежно уносимый толпой, я последовал за Людмилой в суетливую подземную жизнь метро, вместе с тем погружаясь в привычную каждодневную рутину.

А через сорок минут мы уже были в офисе.

— Не забудь, завтра вечером идем к Сене со Светой, — напомнила она, остановившись у дверей своего кабинета.

— Зачем? — рассеянно спросил я.

— Ну ты что, забыл? Они заявление подали, отмечают.

Люда на секунду вернулась, прильнула ко мне и, поднявшись на цыпочки, шепнула на ухо:

— Шилов, а когда уже мы с тобой в Загс пойдем? А?

Я пробормотал что-то нечленораздельное, чмокнул ее в висок и пошел к себе. С Людой мы счастливо жили уже целый год, и вроде все было хорошо, но что-то не давало мне сделать последний шаг. Хотя, почему последний? Наверное, это было бы первым шагом в новую, семейную жизнь. И возможно, это было бы здорово, но что-то меня останавливало.

***

Рабочая суета затянула, и я на время забыл про утреннюю встречу у метро. Но к концу рабочего дня снова и снова стал возвращаться мыслями к старику с собакой.

— Люд, как ты думаешь, почему старик хотел мне отдать пса? — по дороге из офиса к метро спросил я. — Ведь собака — это друг.

— Какой старик? Зачем отдать? — думая о своем, переспросила та.

— Вот и я думаю, зачем… — задумчиво произнес я, по всей вероятности Люда и не помнила об утреннем незначительном эпизоде.

— А, ты про этого безумного пса? — вспомнила она наконец. — Про деда у метро? Наверное, продать хотел.

— Не думаю, он не взял деньги.

— Ты просто мало ему дал, — категорично заявила она и сменила тему: — Послушай, я сегодня на фитнес иду в семь часов, а потом забегу с Анжелкой в торговый центр, посмотрю что-нибудь для завтрашней вечеринки. А? Ты не против? — она заискивающе заглянула мне в глаза.

Я молча достал портмоне и протянул ей свою кредитку.

— Хорошо. Я поработаю пока. И эвакуатор вызову, надо машину в сервис отогнать.

После плотного ужина, прежде чем приступить к работе мне захотелось пройтись, а когда вышел на улицу, ноги сами понесли меня к метро.

Старика, конечно, уже не было, лишь пара бродяг сидели с затертыми, грязными коробками для подати, да бабка, разложив какое-то тряпье на клеёночке, активно предлагала товар.

— Парни, — обратился я к бродягам, предварительно кинув в каждую коробку по сотне. — Вы не знаете, куда дед делся? Утром тут стоял с собакой.

— А, Кузьмич, что ли? — поспешно пряча сотню за пазуху, ответил первый и цокнул языком. — Так это, увезли его…

— Куда увезли? — не понял я. — В полицию?

— Да нет, — пояснил второй, потолковей и будто поинтеллигентней, — упал он. С голоду, наверное. Ну, кто-то сердобольный вызвал карету скорой помощи. Его и увезли.

— А куда, не знаете?

— Не, не знаем, — хором ответили оба.

Я повернулся, чтобы уйти, но тут же обернулся:

— А собака? Куда она делась?

Бродяги переглянулись.

— А бес ее знает, — пожал плечами первый и, цокнув беззубым ртом, сказал: — убежала, на помойку, наверное.

— Да почему на помойку сразу? — возразил интеллигентный и пояснил: — Дед-то квартиру имел, между прочим. А собаки дом свой запоминают. Так что, домой, наверное, побежал пес дедов.

Я встрепенулся:

— А где живет старик, адрес знаете?

— Неа, — ответил первый.

Тут встряла бабка, которая с любопытством прислушивалась к разговору.

— Я знаю, дед этот живет на Северном, в двадцать втором, аль в двадцатом доме. Я недалеко живу, часто его там вижу с псиной этой.

— А имя, фамилию его не знаете?

— Нет, уж извини.

— Спасибо, — поблагодарил я женщину и поспешил на Северный проспект.

***

Знакомый пес сидел возле одного из подъездов двадцать второго дома и поскуливал. Веревка была привязана к спинке стоящей рядом скамейки. Наверное, кто-то из соседей привязал пса в надежде, что появится старик и заберет его, догадался я. А когда подошел ближе, пес оживился и завилял хвостом. Я удивился. Неужели, узнал?

— Ну? И что мне с тобой делать? — я присел на корточки и потрепал песика по загривку.

Тот положил морду мне на колено и посмотрел грустными глазами.

— Ладно, пойдем. Обещаю, я разыщу твоего хозяина, а пока у нас поживешь, — сказал я ему, отвязывая поводок.

Пес будто понял мои слова и с готовностью затрусил рядом.

Предположив, что деда отвезли в ближайшую больницу, я решил по пути наведаться туда.

— Добрый вечер, — поздоровался я, входя в приемный покой, собаку, конечно, оставил на улице, привязав у входа. — К вам не поступал сегодня старик? Седой такой, высокий и худой. Кузьмич его отчество.

— А вы кто ему будете? — спросила девушка в голубой униформе, выглянув в окошко.

— Я?… Сосед, живу неподалеку. Сказали, что скорая его забрала. Хотел спросить у него, может, что нужно?

— Поступал , — девушка опустила взгляд, то ли сверялась с записями в журнале, то ли не хотела смотреть в глаза посетителю. — Только вряд ли ему что-то нужно.

— А что с ним?

Она на мгновение замялась.

— Скончался он.

— Как? — сердце у меня ушло в пятки.

— Да так, инфаркт, — пояснила девушка и, будто оправдываясь, добавила: — Ему ведь восемьдесят семь лет было.

Я сник. Даже не знаю почему, мне стало не по себе, будто я каким-то образом был виноват в случившемся.

— Спасибо, понятно, — я повернулся, чтобы уйти.

— Эй, подождите. Вы родственник? Надо оформить документы, вещи принести, ну и прочее…

— Я не родственник, так, знакомый. Но постараюсь кого-нибудь разыскать. Скажите, — вернулся я, — а можно поговорить с кем-то в палате, где он лежал?

— Ну, пройдите, — пожала плечами девушка, — только до окончания посещений осталось пятнадцать минут. Второй этаж, палата номер восемь, — сверилась она с записью в журнале.

В восьмой палате на шесть человек лежали трое мужчин, разного возраста и тяжести болезни.

Тот, что постарше оказался поздоровее и пословоохотливее остальных, поэтому на мой вопрос сразу отозвался.

— Да, помер ваш старик. Пару часов назад увезли на каталке.

Я проглотил комок в горле.

— А что он говорил? Может, передать что просил?

— Ничего он не просил. Переживал только, что пес его один остался. У старика ведь нет никого, как оказалось. Врач с сестрой его допытывали на предмет родственников. Так он только и рассказал, что сын приезжал три года назад, щенка привез в подарок и с тех пор больше не показывался. В Москве шишкой какой-то работает. А Кузьмич как чувствовал кончину, говорит, хотел пса пристроить в хорошие руки, целый день у метро стоял. Да только люди-то нынче все равнодушные, никто не взял.

— Ясно, — потупился я.

Значит, не продавал старик друга своего, просто чувствовал близкую смерть и хотел обеспечить псу новую семью, да не смог.

— Ладно, спасибо. Выздоравливайте, — распрощался я и поспешил к своему новому другу.

— Ну что, пес, будет тебе новый дом. И о твоем хозяине я позабочусь, ты не волнуйся. Только звать тебя как, не знаю, - задумался я, глядя в его симпатичную морду. — Ладно, будешь Кузьмой. Привыкнешь.

***

Намытый, накормленный пес лежал рядом со мной на кровати и, вцепившись зубами в газету, рвал ее на клочки.

— Котик! Ты только посмотри, какое чудесное платье я купила! — крикнула Людмила из прихожей и войдя в спальню, застыла. — Что это?!

— Это Кузьма, — улыбаясь ответил я и сообщил приятную новость: — Он теперь будет жить с нами, ты же не возражаешь?

И, заметив недовольство на ее лице, уже не так уверенно добавил:

— У него дома нет... Он хороший.

В подтверждение моих слов Кузьма тут же прыгнул с кровати на тумбочку и уронил светильник. Раздался звон разбитой керамики и счастливый лай.

Люда, окаменев, смотрела на пса, потом перевела взгляд на меня. Кузьма, почувствовав напряжение в атмосфере, спрятался под стол и робко выглядывал из-под скатерти.

— А воспитанием его я займусь, — поспешно заверил я в надежде, что это поможет Люде примириться с новым жильцом.

— Что? Воспитанием? — наконец ожила Людмила. — Ты в своем уме?! Только псины тут не хватало! Убирай его к чертовой матери! Немедленно! Или я… — она на мгновенье замолчала, подбирая нужные слова.

Я сел на кровати и набычившись посмотрел на ее искаженное гневом лицо.

— Или ты что?

— Или я или этот пес! — наконец сформулировав свою мысль, торжественно заявила она.

Я помолчал с минуту, переводя взгляд с Кузьмы на Людмилу и обратно, а затем спокойно сказал:

— Ну ладно. Уходи.

***

Теперь по утрам и вечерам мы с Кузьмой выходим на прогулку, и каждый раз пес тащит меня к своему дому на Северный проспект. Я не возражаю, понимаю, пес скучает по старику. Мы проведываем его старый двор, а затем бежим к ближайшему пустырю, где с удовольствием играем с тарелкой или мячом. А дважды в неделю ходим на занятия для собак. Кузьма умница и схватывает все на лету. Мне кажется, он счастлив. И я.

И семья у нас обязательно будет. Настоящая…