Мы с Севой приехали в деревню дальнего Подмосковья, где ждала нас бабушка Маша. Кота не могли оставить одного дома – взяли с собой, и он сразу вспомнил, что такое поле, лес. Его раньше часто брали с собой, он прыгал за бабочками, нюхал цветы, рвал зубами и жевал любимую осоку, чтобы прочистить желудок. Потом, довольный и благодарный, прибегал потереться о наши колени, а сомлев от жары и усталости, чаще всего спал в тени высокой травы. Но... он еще не знал, что такое деревенские коты.

     Наступил вечер с прохладой. Маркиз, выйдя во двор, только распушил роскошный полосатый хвост, как откуда ни возьмись прибежала кошка, с которой у нашего красавца сразу начались ухаживания и вой. Деревенские коты не захотели признавать соперника и, как сговорившись, стали гоняться, стоило ему выйти за ограду. Тот влетал в дом с вытаращенными глазами, испуганный и взъерошенный. Чужих – я гнала прочь с крыльца и со двора веником, спасая своего. 
    Когда Маркиза караулили несколько врагов, он не выходил во двор: лежал на подоконнике, потягиваясь лениво, дразня их своим спокойствием и безразличием, наблюдая за сложившейся ситуацией. Но заметив, что на улице остался всего один соперник, пулей выскакивал, лапами хлестал того по мордасам и тут же летел обратно.
Соседский кот минуту сидел ошалело, ничего не понимая, а потом, осознав свой позор, уходил и больше не появлялся.
 
     Однажды наш котяра загулял и не пришел домой. Я его везде искала до полуночи, видела только, что рядом кто-то носится, сверкая глазищами и играя со мной в темноте в прятки. И всё. Мне не хотелось, чтобы местные коты подпортили «шубку» этому холеному рыже-полосатому любимцу.
    Ночью, только мы задремали с бабулей, нас испугал стук в окно. Я подошла и увидела, что по стеклу лапой стучит Маркиз. Двери-то были закрыты. Мы с бабой Машей и Севой обрадовались и удивились, что кот нашелся да ещё сообразил постучать, не как кот, а как разумное существо. Это ж надо догадаться –  разбудить, чтобы впустили его и спасли от этих деревенских разбойников... 
 
    На другой день он никуда не пошел, бабушка выпустила куриц с цыплятами, и он сразу с ними подружился. Днем наступила жара, наш Маркиз лежал в пустой собачьей будке в тени, а рядом – наседка со всем выводком. Не очень доволен изменой был один Петух, он бегал возле будки, махал крыльями и кричал на непослушную и неверную наседку, подружившуюся с чужаком. Невозмутимая курица молча сидела, а цыплята жались то к коту, то к ней.
На другой день стало еще интереснее: я пошла за яйцами в курятник и увидела на одном конце куриного насеста хозяина-петуха, а на другом – половину длинного тела Маркиза. Оно лежало на этой палке, а задняя часть туловища, самая тяжелая и колоритная –  на подоконце, чтобы не свалиться. 
Петух молчал. Ведь кот не обижал его детей-цыплят, а бегал и играл с ними по всему двору, не выпуская за изгородь.

      Но однажды вечером Петя-Петушок не досчитался двух куриц. Он носился по улице и огороду, хлопая крыльями, и громко кукарекал, но куры так и не появились. На следующее утро мы с Маркизом сходили к соседям и привели их домой – петух набросился на них и изрядно потрепал. Они безропотно снесли его наказание. 
А вскоре исчез он сам. Курицы переполошились, оставшись без хозяина, ничего не ели, сидели во дворе где попало, рыли лапками ямки и сидели в них, осыпая свои головы и перья пылью, как пеплом... от горя. На другой день мы с котом нашли своего Петю у тех же соседей – Маркиз ходил за мной «хвостиком».
 Можно было подумать, что петух мстил своим непослушным гулящим подругам, потому что домой идти не хотел. Но наш кот погнал его в осиротевший куриный гарем.
    Стоило петуху только появиться, как куры забегали, закудахтали, отряхнулись, вновь став белоснежными. Петя, гордо выпятив грудь, поднял роскошный кудрявый гребень, позволяя им кудахтать вокруг своей особы. Потом снова «наказал» их, оттрепав каждую, и отправился в курятник на отдых. Ни куры, ни петух не пропадали за всё лето больше ни разу. Статус – кво было восстановлено. И не только с Петухом – вся территория была Маркизом отвоёвана. И у него появилась возлюбленная – длинная и черная, как пантера. Кошка извивалась, потягиваясь перед ним на траве, показывая стать, ловкость и красоту. А тот... ходил довольный, держа хвост трубой, любуясь и иногда пристраиваясь рядом, даря свои ласки. Пантера сама приходила к нему, и он больше не подвергался налетам котов. Лето у всех удалось на славу!

    Котяра совсем разленился, никуда не ходил, растолстел, а цыплята подросли, но продолжали бегать за ним, как за наседкой. Он, нехотя играл с ними, иногда ловил, обнимая лапами, будто получая от этого удовольствие, а они кричали испуганно, но вырвавшись, снова бежали к нему.
 
    Лето заканчивалось. И я думаю, что мы в своих зимних снах с Севой будем всё это вспоминать, а особенно Маркиз... Про куриц с петухом – вообще молчу. Но... может и у них в куриных мозгах, когда-нибудь всплывет эта летняя картинка.
После отъезда мы узнали, что Маркиз стал папой.

 

Фото из Инета.