Выезжая по делам, муж заметил маленький черный комочек под соседней машиной. Когда мы вернулись во двор уже вместе, котенок все еще там сидел, и мы попытались его достать.
Напуганный, он хотел убежать, но весь ужас был в том, что бежать он не мог. Передние лапы не двигались, и он, как кролик или лягушонок, прыгал на задних. Потом мы увидели, что помимо неработающих передних лап, одна из которых была с открытой раной, у него висело одно ушко и почти не открывался глазик. Посмотрев во второй, мы заметили, что он немного косит. Было понятно, что котенок либо попал под машину, либо его истерзали другие коты или собаки.
Мы взяли это еле живое чудо и поехали в ближайшую ветеринарную клинику. Конечно, мы не могли его оставить умирать на улице, но и оставлять у себя точно не планировали, так как муж страдает аллергией.
Ветеринар пояснил, что у котенка все признаки отека головного мозга и, если реабилитирующая капельница поможет, то будет жить. Пока он, такой маленький и беспомощный, лежал на этом столе с иголкой в крохотной лапке, одним косым глазиком глядя на нас, мы судорожно пытались придумать, что же с ним делать.
В ветклинике нам честно сказали, что Гурского — не вариант, потому что там его сразу усыпят. Уходили из ветклиники с напутствием персонала: «Кроме вас, ему никто не поможет».
Домой ехали молча, держа в руках свернутый комочек. Приехав домой, мы еще раз почистили ему ушки и глазки, покормили, напоили из шприца и положили в уголочек в импровизированный домик возле кровати. Конечно же, он не спал, а мяукал всю ночь. Но когда муж переложил подушку на противоположную сторону кровати и спустил ему свою руку, он замолчал. Такой маленький и обиженный жизнью, он уже тянулся к людям и защите.
На утро мы обзванивали ветклиники в поиске рентгена, а также волонтеров, которые могли бы его у нас забрать. Но, конечно, у волонтеров была куча своих подопечных.
Да и кто возьмется за котенка, который не наступает на передние лапки, с оборванным ухом, плохим глазом и кривым хвостом? Поэтому было принято решение вылечить малыша, а потом делать красивые фото и искать хозяина.
Результаты рентгена и последующего лечения нас порадовали. Мы лечили малыша и наблюдали, как он осваивается в квартире, как слезает с дивана или кровати, опустив попу вниз, как выровнялись глазки и стал незаметен кривой хвостик. И конечно же, каждый день наши сердца наполнялись любовью к этому маленькому меховому счастью. Мы уже настолько за него переживали, что, не произнося это вслух и не обсуждая, каждый из нас решил, что мы его оставляем. Сложно было себе представить, что можно было доверить его кому-то другому. Называли его в то время ласково «хромулей», «тушканчиком» и «любимой Квазимодой».
Оставалась одна сложность: котик по-прежнему не вставал на переднюю лапку. Знакомые посоветовали нам врача-травматолога Григория Чегодаева, которому мы хотим выразить свою благодарность.
Он первый, кто поставил правильный диагноз: котенку перегрызли нерв плечевого сплетения, и он свою лапку совсем не чувствовал, она ему попросту мешала передвигаться как некий инородный предмет. К сожалению, исход в таких случаях неблагополучный — ампутация.
Врач предложил два варианта: операцию по вживлению временной рамки по выпрямлению лапы, которую приходилось бы менять оперативным путем всякий раз, когда она бы расшатывалась, либо ампутация уже сейчас, пока он маленький. Мы долго думали, что делать. Муж настаивал на ампутации, чтобы не мучить его множественными операциями, я же очень хотела сохранить ему лапку.
Недели через две раздумий, когда я увидела, что он растет и хочет выпрямиться, но приходится горбиться, опираясь на плечо передней лапы, пришлось согласиться с мужем.
В день операции я не могла работать, не могла сфокусироваться, не могла есть: все время думала, как он там, один, без нас, ищет, наверное, глазами, зовет, думает, что его бросили, как он проснется, будет ли у него болеть рана. Вечером на дрожащих ногах приехали забирать наше счастье.
Котенок тяжеловато отходил после наркоза, ходить мог не больше минуты и сразу ложился, мешал защитный воротник на шее. Было жаль его до слез: столько пережить за полгода жизни.
Но когда сняли швы и убрали, наконец, защитный воротник, он стал самым счастливым котенком на свете. Он смог выпрямиться, смог снова умываться, прыгать, как все нормальные коты. А мы были самыми счастливыми его обладателями. Наконец наш котенок получил свое официальное имя — Финик, на которое, кстати, сразу же стал отзываться.
Рассказывать о нашей взаимной любви можно бесконечно. Более нежного и ласкового кота в своей жизни мы не встречали. Он очень любит целоваться по ночам, именно целоваться! Финик, спокойно мурлыкая, засыпает всегда с нами, а среди ночи у него наступает приступ нежности, он подходит сначала ко мне — и трется мордочкой о мое лицо минут 10, а потом проделывает то же самое с мужем, после чего опять ложится.
Он встает вместе с нами по будильнику и ходит за нами по квартире, всегда находится в той комнате, где мы. Финик очень ручной и домашний котенок, он ни за что не променяет обнимашки и возможность побыть в руках даже на еду. Все делает вместе с нами: и в ванной сидит, и в интернете, и на стуле за столом.
Финик — самое настоящее чудо, которое произошло с нами в реальности. Он без лапки, без ушка, с кривоватым кончиком хвостика — но он самый красивый кот, которого я видела. Самый любящий и послушный, несмотря на уничтоженные наушники, некоторые документы, пару тарелок и поцарапанную мебель после ремонта. Это все такие мелочи по сравнению с той любовью, которая поселяется в сердце навсегда.
Не бойтесь подарить себе шанс стать счастливее и обзавестись самым верным другом. Они не умеют говорить, они не смогут попросить о помощи, но она им нужна. И всем нам, потому что, только подарив немного своей любви, вы получаете ее в два раза больше.
Свежие комментарии