Жизнь, к сожалению, не вечна и это, дамы и господа, очень жаль. Тем более жаль, когда уходят наши любимые пушистые, кудлатые или пернатые малыши. Кажется, готов отдать им часть своих лет, да вот, невозможно.
Так вот и моя новая история, об этом.
Томка был большой, сиамский, старый кот. Исключительно домашний.
Всю жизнь проведший в квартире на пятом этаже в компании любимых папы и мамы. Они души не чаяли в своём кошачьем малыше. Любили.
Поэтому, когда Томка почувствовал приближение этого мгновения, то он боялся не за себя, а за свою маму. Сам то он воспринимал это, как часть жизни, как необходимость, которую нельзя избежать. Кроме того, он знал что-то такое, что давало ему ощущение покоя.
Он с самого утра начал готовиться. Прошелся по всем своим коронным местам. Посидел там-сям. Особенно там, где его положили в маленькой коробочке из-под старых туфель, когда принесли домой совсем малышом. Потом он полежал пару часов на самом правильном подоконнике.
И разумеется, долго и много тёрся об родителей и улегся рядом.
Мама и папа наклонялись к нему и гладили. Томочка толкал их руки головой снизу вверх, и встав на задние лапы обнимал передними.
Мама всё удивлялась, чего это он вдруг так ластится? А Томке хотелось, чтобы папа с мамой запомнили именно это мгновение.
И его запомнили таким.
Он очень волновался и переживал, но не за себя. В основном за свою маму. Потому, что не хотел, чтобы она плакала. Только это его и расстраивало. Поэтому, когда наступила ночь, он дождался пока мама ляжет спать, и осторожно и тихонечко прижался к её мягкому и тёплому животу. Честно говоря, ему было страшно. А вот так, возле мамы было спокойно и хорошо.
Мама вздохнула во сне, и обняла своего любимого кота левой рукой.
Она погладила его и прижала к себе. Теперь, было всё хорошо. Можно было ничего больше не бояться. Ведь мама и папа были рядом, а значит всё хорошо. Томка закрыл глаза и вздохнул.
Утром мама рыдала. Она всё не могла никак успокоиться и папа… Папа тяжело молчал. Он дал маме поплакать час, а потом сказал, что надо правильно похоронить Томочку. На специальном месте. Под деревом на полянке. Вдалеке от города.
Всю дорогу мама держала холодное тельце у себя на руках и прижимала к груди. Она говорила ему в ушко хорошие слова о том, какой он красивый и как она его любит, как будто Томка мог её слышать. Она была уверена, что он её слышит.
А потом, когда они с папой ехали домой, она клялась ему и звонила всем подругам, чтобы объяснить, что случилось и рассказать, что никогда в жизни…
Слышите, вы меня. Никогда в жизни больше не возьмёт кота. Потому что лучше Томки никого быть не может. Да и зачем же такие мучения?
Зачем, я вас спрашиваю?
Нет. Нет. Никогда. Она кричала в телефон и плакала, а подруги утешали её. Папа тяжело молчал, вцепившись в руль.
Подойдя к большим стеклянным дверям подъезда, мама уже нажала на кнопку, но тут…
Но тут, дамы и господа, случилось совершенно неожиданное происшествие. Прямо из подвала вылез малюсенький, серый котёнок.
Он жалобно мяукнул, и встав на задние лапки упёрся передними в её правый туфель. Мама наклонилась и вдруг…
И вдруг утонула в огромных, зеленых глазах, которые казались озёрами на маленькой кошачьей мордочке.
- Его глаза, вдруг задохнулась мама. Она обернулась к папе и сказала.
- У него глаза Томочки и пусть они зеленые, но взгляд остался тем же.
Он вернулся.
А когда старая коробка из-под туфель стала на своё привычное место и малыш тихонечко посапывал там, мама звонила подругам и кричала в трубку:
- Он ко мне вернулся. Это Тимочка. Я его глаза увидела, а папа…
А папа улыбался.
ОЛЕГ БОНДАРЕНКО
Свежие комментарии